Трость судьбы - Страница 2

Старец потер бороду и на некоторое время погрузился в размышления.

— Так-так, — наконец вымолвил он, — понимаю, А... Б... то да се... Б отравил А...

— Нет! Нет! — вскричал синьор. — Б пытается отравить А, на самом деле ему это не удалось — я поменял местами... я хочу сказать, — поспешно добавил он, покрываясь краской, — вы должны предположить, что на самом деле ему этого не удалось.

— Так, — продолжил чародей, — теперь-то все ясно: Б... точнее, А... но какое все это имеет отношение к вашему избитому лицу? — неожиданно закончил он.

— С..совершенно ник...какого, — запинаясь, пробормотал Блоуски. — Я же вам уже один раз сказал, что повредил лицо при падении с лошади...

— А! Ну ладно! Давайте-ка поглядим, — тихо произнес его собеседник, — значит, споткнулся в темноте... упал с лошади... гм! гм!.. да, мой мальчик, вот ты и допрыгался, должен заметить, — и продолжил более громко: — Это уже было лучше... но, честно говоря, я еще не знаю, в чем состоит вопрос.

— Ну как, в чем? В том, как теперь следует поступить Б, — ответил синьор.

— Но кто такой Б? — поинтересовался чародей. — Б — это что, первая буква фамилии Блоуски?

— Нет, — последовал ответ, — я имел в виду А.

— А-а-а! — протянул чародей. — Теперь я понимаю... но поистине мне нужно время, чтобы над этим подумать, поэтому адью, прекрасный сэр, — и, отворив дверь, он внезапно выпроводил своего гостя на улицу.

— А теперь, — сказал он самому себе, — займемся составом... так, посмотрим... три капли... да, мой мальчик, вот ты и допрыгался...

Глава третья

Часы пробили двенадцать и три минуты с четвертью. Лакей барона поспешно схватил огромный кубок и в ужасе заохал, наполняя его горячим, приправленным пряностями вином.

— Я опоздал! — мучительно простонал он. — И теперь наверняка мне придется отведать раскаленной кочерги, которой барон так часто мне грозит. О, горе мне! Ах, если бы я приготовил ужин для барона пораньше! — И, не теряя ни секунды, он схватил рукой окутанный паром кубок и пронесся по высоким коридорам со скоростью беговой лошади. За гораздо меньшее время, чем нам понадобилось, чтобы об этом поведать, он достиг двери в комнату барона, открыл ее и... замер, подавшись всем телом вперед и вытянувшись на носках, не осмеливаясь и шагу ступить и окаменев от чрезвычайного изумления.

— Ну что там, осел? — заревел барон. — Почему ты стоишь, выпучив глаза, как огромная лягушка в апоплексическом припадке? (Барон замечательно умел подбирать сравнения.) Что с тобой? Говори! Ты что, онемел?

Несчастный слуга предпринял отчаянную попытку заговорить и наконец выдавил из себя:

— Благородный сэр!..

— Очень хорошо! Замечательное начало! — одобрил барон более довольным тоном, ибо любил, когда его называли «благородным». — Продолжай! Не ждать же тебя целый день!

— Благородный сэр, — заикаясь, пролепетал встревоженный слуга, — а где... где... вообще... ваш гость?

— Ушел! — твердо и непререкаемо ответил барон, непроизвольно указывая большим пальцем себе за спину. — Ушел! Ему нужно было отдавать и другие визиты, поэтому он снизошел и отправился их отдавать... а где мое вино? — внезапно поинтересовался он, и слуга с радостью вручил ему кубок и вышел из комнаты.

Барон одним глотком осушил кубок и подошел к окну. Его недавнюю жертву нигде не было видно, но барон, задумчиво уставившись на то место, куда упал синьор, пробормотал с безжалостной улыбкой:

— Сдается мне, я вижу вмятину на земле. — В этот момент мимо прошла загадочного вида фигура, и барон, глядя ей вслед, невольно подумал: «Интересно, кто бы это мог быть!» — Он долго смотрел в сторону удаляющихся шагов, и в голове его была только одна мысль: «Нет, ну все-таки, интересно, кто бы это мог быть?»

Глава четвертая

Опустилось за горизонт западное солнце, и сумерки уже воровской тенью крались по земле, когда второй раз за день загудела труба, висевшая у ворот замка. И снова уставший слуга поднялся в покои своего господина, но на этот раз он сопровождал совершенно нового посетителя:

— Мистер Мильтон Смит! — Барон поспешно поднялся с кресла, услышав нежеланное имя, и шагнул вперед, чтобы встретить гостя.

— Сердечные поклоны, благородный сэр! — начал прославленный гость напыщенным голосом и тряхнул головой. — Мне случилось услышать ваше имя, и я принял твердое решение посетить вас и узреть до наступления ночи!..

— Что ж, прекрасный сэр, надеюсь, вы удовлетворены зрелищем, — перебил его барон, желая прекратить разговор, которого он не понимал и который был ему не по нраву.

— Оно радует меня; — последовал ответ, — более того, настолько, что я мог бы пожелать продлить удовольствие, ибо присутствует Жизнь и Правда в тех тонах, которые напоминают мне сцены прежних дней...

— В самом деле? — осведомился барон, в значительной степени озадаченный.

— Воистину, — отозвался его собеседник. — И сейчас мне вспоминается, — продолжил он, подходя к окну, — что я также желал посмотреть на окрестности; они прекрасны, не правда ли?

— Очень прекрасные окрестности, — подтвердил барон, добавив про себя: «А я бы желал, чтобы ты находился отсюда подальше!»

Гость несколько минут стоял, задумчиво глядя в окно, после чего произнес, неожиданно повернувшись к барону:

— Вам, должно быть, известно, прекрасный сэр, что я поэт!

— Да что вы? — воскликнул тот. — Умоляю вас, скажите, что же нам теперь делать?

Мистер Мильтон Смит не ответил, но продолжил свои наблюдения:

— Видите, мой гостеприимный хозяин, тот восторженный ореол, что окружает ваш безмятежный луг?